Энди Маррей вскоре станет всего лишь вторым человеком, удостоенным статуи во Всеанглийском клубе лаун-тенниса и крикета. И, положив конец 77-летнему ожиданию британского чемпиона Уимблдона в мужском одиночном разряде, мало кто будет спорить с тем, что Маррей заслуживает бронзового изображения, которое будет открыто на Чемпионате 2027 года.
Однако даже вдохновляющая жизнь и карьера Маррея — включающие три титула Большого шлема, два олимпийских золота и Кубок Дэвиса — бледнеют в сравнении с достижениями предыдущего обладателя этой чести, Фреда Перри. Как первый мужчина, собравший карьерный Большой шлем, трехкратный чемпион Уимблдона, обладатель восьми крупных титулов и четырех Кубков Дэвиса, можно было бы предположить, что теннисные власти и британский истеблишмент чествовали и уважали Перри на пике его славы в 1930-х годах. Тем более что он был чемпионом мира по настольному теннису, а также бесспорным королем травяных кортов. Однако действительность была совсем иной.
Перри был не просто выходцем из рабочего класса из Стокпорта и сыном депутата от лейбористской партии; он также был модником, ловеласом, сердцеедом, бунтарем и, в конечном итоге, эмигрантом. Он встречался с голливудскими красавицами, включая Марлен Дитрих и Джин Харлоу, был женат четыре раза, а после эмиграции и получения американского гражданства Перри служил в ВВС США во время Второй мировой войны. В эпоху жесткого классового снобизма и строгого любительства в теннисе, элитарные снобы в правлении Уимблдона решили, что Перри — парень не из их круга. Когда в 1937 году он перешел в профессионалы, Перри был лишен членства во Всеанглийском клубе, отправился в длительные мировые турне и обосновался в Штатах, где чувствовал себя гораздо более принятым, чем в душной довоенной Британии.
Первый из двух триумфов Маррея на Уимблдоне в 2013 году положил конец 77-летнему ожиданию британского чемпиона в мужском одиночном разряде, которое тянулось с момента трех побед Перри подряд между 1934 и 1936 годами. И хотя шотландец был в некоторой степени аутсайдером и антисистемной фигурой — особенно в свои ранние годы — он выступал в гораздо более просвещенные времена, чем Перри, который стал жертвой явной дискриминации со стороны властей. Помимо своих корней в северном рабочем классе, Перри также вызывал неодобрение из-за своей чрезмерной конкурентоспособности, иногда даже выражая несогласие с судьями, что было неслыханно в 30-е годы. Он был чрезвычайно быстр на корте и, в отличие от многих своих соперников, был в превосходной физической форме — часто тренировался с доминирующей командой «Арсенала» 1930-х годов, чтобы улучшить свою резкость.
Но после убедительной победы над австралийцем Джеком Кроуфордом и завоевания своего первого титула на Уимблдоне — отпразднованной кувырком по Центральному корту и прыжком через сетку — Перри столкнулся с одним из самых запоминающихся примеров снобизма со стороны Всеанглийского клуба. Принимая ванну после матча, Перри утверждает, что услышал, как член комитета из высшего общества Брэм Хильярд сказал финалисту Кроуфорду, что «сегодня победил не лучший игрок». Затем Хильярд не вручил Перри галстук Уимблдона — символ его членства во Всеанглийском клубе — лично, а просто небрежно бросил его на сиденье. Позже Перри писал в своей автобиографии: «Я не думаю, что когда-либо в жизни так злился. Вместо Фреда Дж. Перри, чемпиона, я чувствовал себя Фредом Дж. Маггсом, шимпанзе». «Некоторые элементы во Всеанглийском клубе и Ассоциации лаун-тенниса смотрели на меня свысока как на вспыльчивого, прямолинейного, неуправляемого бунтаря, не совсем того парня, которого они действительно хотели видеть победителем Уимблдона, даже если он был англичанином».
И Перри, безусловно, был не единственным великим британским спортсменом своей эпохи, который подвергся остракизму из-за снобистских взглядов. Гарольд Ларвуд, великий английский быстрый боулер и герой триумфа в «Бодилайн» над австралийцами Дона Брэдмана в 1932–33 годах, стал козлом отпущения в дипломатическом кризисе, спровоцированном безжалостной тактикой его капитана из высшего общества Дугласа Джардина. Ларвуд, бывший шахтер из Ноттингемшира, больше никогда не играл за Англию и в итоге эмигрировал, как ни странно, в Австралию.
Перри, который привел Великобританию к четырем подряд победам в Кубке Дэвиса, был гораздо популярнее среди широкой публики, чем среди высшего руководства своего вида спорта — и особенно среди женщин, которым нравилось его чувство стиля, включая его пристрастие к индивидуально пошитым белым фланелевым брюкам и блейзерам на корте. Конечно, позже он заработал миллионы на своей линии одежды Fred Perry — с логотипом в виде лаврового венка — которая успешно существует и по сей день. Что касается личной жизни, Перри был женат четыре раза — включая голливудскую актрису Хелен Винсон и модель Сандру Брео — прежде чем остепенился с Барбарой Риз; у пары было двое детей, и они прожили в браке 40 лет до смерти Перри в 1995 году в возрасте 85 лет.
В последние 25 лет жизни его наконец снова приняли на Уимблдоне: он вел трансляции для Би-би-си, а в 1982 году была открыта его статуя — к огромной гордости Перри. «Я никогда не думал, что доживу до того дня, когда статуя сыну депутата от лейбористской партии будет установлена на ухоженных территориях Уимблдона», — писал он в своих мемуарах. «Несколько бывших членов Всеанглийского клуба и LTA будут переворачиваться в гробу при мысли о такой дани уважения человеку, которого они считали бунтарем не из их теннисного круга».
Маррей, который в начале своей карьеры на Уимблдоне часто чувствовал, что его шотландское происхождение обращается против него, никогда по-настоящему не понимал всей глубины тех предрассудков, с которыми столкнулся Перри.
